Создана технология, имитирующая естественный процесс забывания

Метод интервальных повторений Пимслера и эксперимент Эббингауза

Существует ли способ быстрее запоминать слова, грамматические правила и иной материал? И даже больше – можно ли навсегда зафиксировать в памяти желаемую информацию? Ученые Герман Эббингауз и Пол Пимслер в разное время изучали свойства памяти, и выводы на основе их работ свидетельствуют о том, что метод интервальных повторений позволяет тратить меньше времени на запоминание и делать весь процесс более эффективным. Так, если повторять информацию через определенные промежутки времени, ее будет сложно забыть.

Принцип работы методики интервальных повторений

Как известно, редко какое правило или слово запоминаются с первого раза, и чтобы они зафиксировались в памяти, важно повторять информацию, которую мы хотим запомнить.

В наш мозг постоянно поступает множество самых различных данных, и он находится в режиме постоянной фильтрации – на что можно вовсе не обращать внимания, что можно забыть практически сразу же, что нужно перенести в долговременную память и т.д. При заучивании нового материала вы создаете в мозгу новые нейронные связи, если эти связи не отработать, они очень быстро разрушатся. С другой стороны, по мере повторения и отработки они становятся крепче, а следовательно, материал надолго сохраняется в памяти.

Чтобы информация перешла в долгосрочную память и осталась в ней, требуется время – время, в течение которого запоминаемое необходимо повторять. Доказано, что существуют условно идеальные моменты для повторения – перед тем, как вы забудете выученное. Если начать повторение раньше или позже этого момента, оно будет не таким эффективным. Мозг каждого человека индивидуален, поэтому интервалы могут варьироваться, но в их основе лежит научно доказанный механизм забывания.

Спэйсинг-эффект (от англ. space – пространство) – феномен, доказывающий, что информация запоминается лучше, если повторять ее через увеличивающиеся по нарастающей временные интервалы.

Эксперименты Эббингауза

Герман Эббингауз – немецкий психолог, занимавшийся экспериментальными исследованиями с 1880 по 1885 годы. Он хотел исследовать т. н. чистую память и понять, сколько информации человек способен запомнить, если во время обучения не будут задействованы процессы мышления (ассоциации, привязка к уже имеющимся знаниям и пр.).

Для этого ученый использовал метод, свободный от ассоциаций: он заучивал придуманные бессмысленные слоги из трех букв с гласной посередине, для которых было сложно подобрать смысловую аналогию (пример – LUS, POK, NIM). Эббингауз подошел к задаче с присущими немцам пунктуальностью и тщательностью – он выписал все возможные сочетания букв и создал более 2 тысяч слогов, из которых наугад выбирал материал для эксперимента.

Сначала он пробовал запоминать музыкальные тона, стихотворные строки и числа, но в конце концов остановился на слогах из-за простоты воспроизведения и отсутствия ассоциативных связей. Эббингаузу было непросто отыскать словосочетания, не вызывающие ассоциаций, поскольку он свободно говорил на французском и английском языках, изучал греческий и латынь.

Психолог заучивал ряд из тринадцати слогов, пока не удавалось воспроизвести их по памяти дважды. Эббингауз тренировался таким образом больше года. Затем, чтобы доказать, что результаты не были случайностью, он повторил эксперимент по прошествии трех лет. Исследование проводилось в одно и то же время, чтобы на результат не оказали влияние случайные отвлекающие факторы.

Оказалось, что после успешного воспроизведения слогов по памяти они моментально забываются! По окончании сессии Эббингауз смог вспомнить только около 60% информации, к концу первого часа в памяти осталось лишь 40% материала, спустя 10 часов – 35%, а через месяц – 20%. Эти результаты он запечатлел на схеме «Кривая забывания».

Кривая забывания показывает, что скорость забывания данных обратно пропорциональна времени, прошедшему с момента заучивания. Тем не менее данная кривая не может быть состоятельной на 100%, потому что некоторые вещи мы запоминаем с первого раза и помним всю жизнь. Подробнее о том, как сделать запоминание более эффективным читайте в нашей статье.

Интересный момент: хотя Эббингаузу приписывают открытие методики интервальных повторений и кривой забывания, есть мнение, что все вышеперечисленное разработал польский исследователь Петр Возняк на основе работ немецкого ученого. Он же создал компьютерный алгоритм SuperMemo, построенный на принципе интервальных повторений. А Эббингауз хотел лишь проанализировать проявления памяти и изучал только механизм забывания.

Докопаться до истины непросто, но доподлинно известно, что:

1. Эббингауз проводил исследования, посвященные скорости забывания.
2. Хотя авторство кривой забывания приписывают Эббингаузу, оно может принадлежать и Петру Возняку. Вероятно, немецкий ученый сделал лишь первый набросок кривой.
3. Автором методики интервальных повторений на основе исследований Эббингауза вполне может оказаться Петр Возняк.

Несмотря на то что Герман Эббингауз был единственным субъектом собственных исследований, его эксперименты очень показательны и в дальнейшем сыграли большую роль. Методика интервальных повторений успешно применяется по сей день для заучивания данных.

Режим повторений для эффективного запоминания

Если требуется выучить информацию на не очень долгий срок, но быстро:

1. следует повторить материал сразу после окончания чтения;
2. подождите 15–20 минут и снова повторите запоминаемую информацию;
3. следующее повторение – через 6–8 часов;
4. последний раз – освежите в памяти материал через сутки после предыдущего повторения.

Если вы хотите запомнить информацию надолго:

1. повторите материал сразу же после прочтения;
2. затем вернитесь к ней спустя полчаса;
3. в третий раз повторите прочитанное спустя один день;
4. в четвертый раз – через 2 или 3 недели;
5. и последнее повторение – по прошествии 2 или 3 месяцев.

Наиболее благоприятный момент для запоминания – когда вы находитесь на условной «грани забывания». Если повторить материал до наступления «точки невозврата», то он останется в активном запасе, а если не успеть – то часть информации может забыться.

Как работает методика Пимслера

Пол Пимслер (Paul Pimsler) – лингвист, представивший общественности технику интервальных повторений в 1967 году. Ученый обратил внимание, что студенты забывают перевод иностранного слова буквально через несколько мгновений после того, как нашли его в словаре.

Тогда Пимслер создал график забывания на основе наблюдений за студентами и разработал систему для улучшения успеваемости.

Метод градуированных интервальных повторений Пимслера заключается в том, что материал нужно повторить 11 раз, следуя установленным промежуткам времени, нарастающим по длительности:

Если вы хотите надолго запомнить иностранные слова с помощью методики интервальных повторений, удобнее всего будет делать это с помощью системы Лейтнера – карточек, сгруппированных по разным темам. На одной стороне карточки следует написать слово на иностранном языке, а на другой – перевод. В идеальном варианте перевод должен быть без использования родного языка: определение на изучаемом языке, иллюстрации и т.д. Настоятельно рекомендуется включать в карточку контекст, примеры употреблений и пр. Более современный вариант – приложения на основе системы Лейтнера, в которых можно создавать собственные словари и напоминания, чтобы не пропустить плановое повторение.

Метод интервальных повторений можно использовать для запоминания не только иностранных слов, но и любого другого материала. Все современные обучающие методы основаны на повторении через увеличивающиеся интервалы времени.

Режимы повторения могут варьироваться по продолжительности и количеству подходов, но суть методики остается неизменной: мозгу нужны регулярные тренировки, чтобы запомнить информацию. Самый эффективный момент для этого – перед тем, как выученное вот-вот выветрится из головы. При длительном повторении информация перейдет в долговременную память, где будет храниться неограниченное время.

Посмотрите нашу статью, посвященную повторению материала, – в ней вы найдете другие полезные советы.

Кривая Эббингауза: как хакнуть свою память и запоминать до 95% информации

Уже через час вы забудете до 60% любой полученной только что информации. А через неделю в памяти останется не более 10%. Как ни прискорбно, но это правда.

Человеческая память подчиняется определенным паттернам, которые в конце XIX века вывел ученый Эббингауз. А если знать механизмы, по которым работает память, то можно ее хакнуть и запоминать до 95% всей информации, которая проходит через вас.

Как это сделать? Рассмотрим в этой статье на примере изучения английского языка.

Как работает память?

Умение забывать — это одно из самых важных умений человека. Без него мозг был бы перегружен ненужными данными и работал бы с жуткими лагами. Прямо как компьютер, в котором никогда не удаляли Temp-файлы и не дефрагментировали жесткие диски.

Ученые рассчитали, что объемы памяти человеческого мозга составляют примерно несколько петабайт (1 петабайт — 1024 терабайт — 1 048 576 гигабайт).

Но даже такое огромное хранилище было бы забито через 30 лет непрерывного записывания видео в Full-HD и постоянного анализа огромных массивов данных. И мы еще не учитываем системные функции вроде контроля над дыханием и биением сердца, производства и учета гормонов, противодействия болезням и тысячам других мелких, но жизненно важных процессов, которые происходят в организме непрерывно.

Так что умение забывать информацию сродни выбрасывания информационного мусора из головы.

Вот только проблема в том, что под статью «информационный мусор» часто попадают и нужные данные, которые мы стараемся запомнить. В мозгах ведь нельзя отметить флажком «системные файлы». Рут-доступа у нас, как ни странно, нет.

Мозг человека тоже можно разделить на оперативную и долговременную память — компьютерные аналогии здесь хорошо подходят. В 1885 году немецкий психолог Герман Эббингауз практическим путем определил, как именно информация из оперативной попадает в долговременную память.

Этот процесс можно выразить простым графиком.

Оперативная память человека довольно сильно ограничена. Ее довольно точным аналогом в психологии можно считать объем внимания.

Объем внимания показывает, какое количество предметов мозг может воспринимать одновременно или какое количество действий могут одновременно выполняться.

Объем внимания среднестатистического взрослого человека составляет 7±2 единицы. Если экстраполировать это на изучение языков, то любой человек без особых сложностей может изучать одновременно 5 новых слов. А при должном уровне подготовки и 10 новых слов.

Но при единоразовом контакте с информацией новые нейронные связи создаются крайне плохо, поэтому эффективность запоминания будет низкая. В конечном результате запомнится не более чем 10%.

Лучший способ запомнить большие массивы информации на короткий срок — зубрежка. Недаром многие студенты готовятся к экзаменам за одну ночь. Но зубрежка действует только на оперативную память, информация не попадает в долгосрочную и забывается уже через неделю.

Чтобы информация запоминалась надолго, нужно задействовать другие инструменты и особенности мозга.

Механизмы запоминания и что на них влияет

Эббингауз анализировал чистую память — процесс запоминания, на который не влияют функции мышления. Но в реальной жизни так не бывает.

Мышление и отношение к запоминаемой информации играет огромную роль. И разная информация будет запоминаться с разной скоростью. Можно даже провести небольшой эксперимент.

• Чтобы полностью запомнить текст песни, которая нравится, нужно всего лишь прослушать ее пару раз. Проще пареной репы.
• Чтобы выучить не слишком длинный стих, нужно прочитать его пару десятков раз и продекламировать его вслух. Работа ума чувствуется, но все довольно несложно.
• Чтобы выучить два десятка не связанных между собой чисел или слогов, придется очень сильно напрячься. Вот прямо очень сильно. Но все равно эти бессмысленные наборы данных забудутся крайне быстро.

Это и есть влияние мышления. Чем интереснее информация, тем быстрее создаются нейронные связи в мозге, и тем лучше она запоминается. Тот самый Эббингауз определил, что осмысленное запоминания в 9 раз эффективнее зазубривания. То есть, если что-то вам интересно, вы выучите это в 9 раз быстрее и лучше, чем что-нибудь, что не вызывает никаких эмоций.

Но реалии таковы, что далеко не вся информация, которая нам нужна, является интересной. Да и «интересно» — это понятие очень субъективное. Что интересно одному, будет скучно второму.

Изучение иностранных языков одновременно основывается на двух столпах:

• Сделать изучение языка интересным и подключить механизмы мышления к запоминанию.
• Сделать процесс запоминания максимально эффективным там, где нельзя подключить механизмы мышления.

В EnglishDom, к примеру, мы достигаем это с помощью нескольких глобальных инструментов:

Анализ Big Data студента позволяет увидеть и использовать неочевидные моменты обучения каждого конкретного студента. Система отслеживает и анализирует все действия студента, его ответы и динамику изучения, на основе чего формирует план занятий. К примеру, человек часто делает ошибки во фразовых глаголах. Система это видит, поэтому в дальнейшем дает ему больше упражнений на фразовые глаголы. И так до тех пор, пока владение ими не улучшится в достаточной мере.

Геймификация обучения при этом сохраняет уровень мотивации и поддерживает его на высоком уровне благодаря интересному контенту и учебным примерам. Студент изучает язык в игровой форме, выполняя квесты. Кроме того, соревновательный момент добавляет также система рейтинга пользователей и значки-награды за прохождение курсов и хорошей тренировки.

Механики обучения, которые учитывают кривую Эббингауза, используются, чтобы запоминать правила, неправильные глаголы, лексику, разные идиомы и огромное количество нюансов языка, которые очень сложно сделать интересными.

Как хакнуть свою память

Эббингауз не только вывел закономерности, по которым работает память. Он также определил способ, как можно запоминать до 95% информации.

Все дело в рациональном повторении. Ученый обнаружил, что повторения информации через определенные промежутки времени позволяет увеличить эффективность запоминания в 8-9 раз.

Если в «обычном» режиме памяти через неделю останется максимум 10% данных, то через 5 итераций повторений — до 95%.

Главное — правильно подобрать время повторений. Давайте разберем это на примере изучения английской лексики.

• 0 повторение — изучение.
• 1 повторение — сразу после изучения.
• 2 повторение — через 10-20 минут после первого.
• 3 повторение — через 8-12 часов после второго.
• 4 повторение — через 24-32 часа после третьего.
• 5 повторение — через 3-5 дней после четвертого.

Как видим, визуальный график эффективности запоминания становится похожим на график степенной функции, которая стремится к 100%. То есть, время между итерациями повторений увеличивается в разы.

Если продолжить график, то шестое повторение можно сделать через месяц, а седьмое — через четыре месяца. Это на случай, если информацию нужно будет помнить всю жизнь.

Но при изучении английской лексики таким способом есть одна сложность — учет всех изученных слов и их повторений. Если делать его самостоятельно, то теряется сам смысл «хака памяти», ведь чтобы отмечать повторения 300 слов, нужно потратить в десятки раз больше времени, чем на их изучение.

Именно эта проблема делала изучение данных по Эббингаузу малоэффективным в иностранных языках ранее. Но сейчас учет повторений с легкостью ведет приложение на смартфоне. Вам нужно только потратить 15-20 минут в день на работу со словами, а организационные работы проведет процессор.

Мы провели аналитику свыше 1500 пользователей, которые установили приложение для изучения английской лексики ED Words в Google Play и App Store и использовали его более 3 месяцев. При соблюдении графика повторений пользователи изучали от 150 до 300 новых английских слов в месяц, тратя на занятия в среднем 16 минут в день.

А если комбинировать эту методику с проработкой лексики на практике и с помощью примеров, подобранных под интересы каждого конкретного студента, то эффективность обучения возрастает в разы.

Причем работает она не только с лексикой, но и любой другой информацией, которую нужно выучить. Правила, идиомы, неправильные глаголы, фразовые глаголы, сленг — все это можно изучать с помощью метода рациональных повторений Эббингауза. Берите на вооружение, пользуйтесь и изучайте английский с удовольствием.

Онлайн-школа EnglishDom.com — вдохновляем выучить английский через технологии и человеческую заботу

Только для читателей Хабра первый урок с преподавателем по Skype бесплатно! А при покупке занятий получите до 3 уроков в подарок!

Получи целый месяц премиум-подписки на приложение ED Words в подарок.
Введи промокод ebbinghaus на этой странице или прямо в приложении ED Words. Промокод действителен до 14.04.2021.

Чтобы запоминать, мозгу приходится забывать

Исследователи обнаруживают свидетельства того, что нервная система активно удаляет старые воспоминания, из чего следует, что мозг по умолчанию может работать в режиме забывания

Наши воспоминания не уходят сами по себе. Наш мозг постоянно редактирует нашу память, начиная с самых первых воспоминаний

Десятилетиями исследования концентрировались на том, как мозг получает информацию, в результате чего появились теории, согласно которым краткосрочные воспоминания кодируются в мозге в виде карт активности нейронов, а долгосрочные откладываются как связи между нейронами.

Однако вопрос того, как мозг забывает, получал гораздо меньше внимания. “Большую часть вещей, происходящих в моей жизни, – например осознанные ощущения, которые я испытываю в данный момент, – я, скорее всего, не вспомню, когда мне будет 80”, – сказал Майкл Андерсон, исследователь памяти в Кембриджском университете, изучающий процесс забывания с 1990-х. “Почему же нейробиология никогда не воспринимала забывание всерьёз?”

“Если бы мы не забывали, у нас вообще не было бы памяти”, – сказал Оливер Хардт, изучающий память и забывание в Университете Макгилл в Монреале. Если бы мы помнили всё, сказал он, это было бы совершенно неэффективно, поскольку наш мозг был бы переполнен ненужными воспоминаниями. “Я считаю, что мозг работает, как беспорядочное кодирующее устройство”, – сказал он, отметив, что вечером люди способны вспомнить даже самые малозначительные события дня, но затем в течение следующих дней или недель они забывают их.

Он считает, что это происходит потому, что мозг не может сразу же разобраться в том, что важно, а что нет, поэтому, сначала он пытается запомнить как можно больше, но постепенно забывает большую часть вещей. “Забывание работает как фильтр, – сказал Хардт, – и отфильтровывает то, что кажется мозгу незначительным”.

Эксперименты последних лет, наконец, начинают прояснять природу этого фильтра.

Следы воспоминаний

Память – тема сложная по многим причинам, не последней из которых служит то, что память есть у множества существ – от простейших организмов вроде голожаберных моллюсков и насекомых до людей и других животных со сложным мозгом. Различия в механизмах работы памяти иногда соответствуют различиям в архитектурах нервных систем.

Более того, даже у одного вида может наблюдаться несколько типов памяти, и они могут быть взаимосвязаны, но при этом распределены по различным участкам мозга. К примеру, недавно приобретённые воспоминания у млекопитающих часто зависят от работы гиппокампа, а долговременная память может быть больше связана с корой головного мозга. Механизмы этих воспоминаний также могут отличаться от одного типа памяти к другому.

Увеличенный снимок среза мозга грызуна, подсвеченный флуоресцентным белком. Зелёное свечение показывает, какие клетки гиппокампа хранят энграмму, или физический след экспериментально вызванного воспоминания.

И вместе со всем этим разнообразием появляется всё больше фактов признания того, что забывание – функциональная потеря воспоминаний – также может принимать разные формы. Прошлые теории забывания в основном концентрировались на относительно пассивных процессах, в которых потеря памяти была следствием естественного распада или усложнения доступа к физическим следам воспоминаний (тому, что некоторые исследователи называют “энграммами”). Эти энграммы обычно представляют собой связи различных клеток мозга, побуждающие их активизироваться определённым образом. В процесс забывания может входить спонтанный распад связей между нейронами, кодирующими воспоминание, случайная смерть этих нейронов, отказ систем, обычно помогающих консолидировать и стабилизировать новые воспоминания, или потеря контекстных подсказок или других факторов, усложняющих извлечение воспоминания.

А сейчас исследователи гораздо больше внимания уделяют механизмам, активно стирающим или прячущим эти энграммы памяти.

Встроенное забывание

Одна из форм активного забывания, формально определённая учёными в 2017 году, называется встроенным забыванием. В ней участвует определённый набор клеток мозга – Рональд Дэйвис и И Чжун, написавшие работу, где была представлена новая идея, называют их “клетки забывания” – вызывающие деградацию энграмм в клетках памяти.

Эта идея появилась после того, как Дэйвис, нейробиолог из Исследовательского института Скриппса и его коллеги сообщили о результатах эксперимента, в котором они подвергали плодовых мушек воздействию слабых токов, одновременно давая им почувствовать определённый запах. Мушки быстро научились избегать этого запаха, связав его с ударами тока.

Рон Дэйвис

Дэйвис с коллегами изучали определённый набор нейронов в мозге плодовых мушек, постоянно выпускающие нейромедиатор дофамин в другие клетки, называемые грибовидными телами. Они обнаружили, что дофамин играет двойную роль, формирования воспоминаний и забывании. После тренировки мушек, Дэйвис с коллегами заблокировали выпуск дофамина на грибовидные тела, и обнаружили, что спустя три часа оценки качества воспоминаний мушек были в этом случае в два раза выше.

Дэйвис с командой объяснили это тем, что после формирования новой памяти, механизм забывания, основанный на дофамине, начинает её стирать. Дэйвис считает, что стирание происходит из-за того, что клетки обращают вспять структурные изменения, создавшие энграмму памяти. Естественной склонностью клеток является возврат к тому состоянию, которое было у них до формирования воспоминания – если только данная мысль не будет отмечена, как особо важная. В этом случае энграмма сохраняется в некоем укрепляющем процессе, поддерживающем баланс между выученным и забытым.

“Возможно, мозг устроен так, чтобы забывать”, – сказал Дэйвис. Где-то в мозге, отметил он, может быть некий арбитр, приказывающий ему отменить процесс забывания, встречая нечто, стоящее того, чтобы запомнить это надолго.

Чжун, нейробиолог из университета Цинхуа в Пекине, и его команда, также успешно манипулировали процессом забывания у мышей. В 2016 году они обнаружили, что подавление определённого белка, Rac1, в нейронах гиппокампа, во многих случаях продлевает удержание воспоминаний от периода менее 72 часов до периода не меньше 120 часов. Увеличение активности Rac1 уменьшает время жизни воспоминаний до периода меньше, чем 24 часа. В ранней работе группы Чжуна было продемонстрировано, что Rac1 также участвует в нескольких видах процессов забывания у плодовых мушек.

Как утверждали Дэйвис и Чжун в их совместном обзоре от 2017 года, все эти открытия говорят о том, что клеточные процессы, управляемые дофамином и Rac1, постоянно разъедают недавно сформированные воспоминания. “С этой точки зрения, – писали они,- забывание, управляемое внутренними механизмами забывания, может являться обычным состоянием мозга; встроенное забывание может хронически действовать на нижнем уровне, медленно устраняя каждое из новоприобретённых воспоминаний, хотя эффективность этого процесса может регулироваться внутренними или внешними факторами”.

Новые нейроны и старые воспоминания

Ещё один клеточный процесс, который, судя по всему, вызывает свою особую форму забывания, это нейрогенез – рождение новых нейронов в мозге.

Связь нейрогенеза с памятью и забыванием довольно сложна. В предыдущих исследованиях было показано, что нейрогенез может играть важную роль в формировании новых воспоминаний. У лабораторных животных подавляющие нейрогенез в гиппокампе препараты могут мешать формированию новых воспоминаний, а препараты, усиливающие нейрогенез, по-видимому, помогают обучаться новым задачам, если принять их до начала обучения.

Ирина Калин-Ягеман

Но не все эти эффекты положительно влияют на память – это обнаружили Пол Фрэнкланд, нейробиолог из Университета Торонто и Детского госпиталя, и его коллеги, работая с мышами.

Зарегистрируйтесь с промокодом в системе каршеринга, и на ваш счёт зачислят бонусы.

Оплатите подписку, и реклама отключится

В их эксперименте они сначала позволили мышам создать воспоминания, тренируясь в выполнении задачи. Много часов спустя при помощи медикаментов они подняли уровень нейрогенеза у животных, чтобы проверить, повлияет ли интеграция новых нейронах в гиппокампе на стабильность уже оформленных воспоминаний. Когда команда Фрэнкланда проверила этих мышей через месяц, они гораздо хуже вспоминали о тренировке, чем мыши, которым не подстёгивали нейрогенез.

Фрэнкланд подозревает, что нейрогенез может усложнять задачу извлечения предыдущих воспоминаний из гиппокампа. Если заново появившиеся нейронные связи перекрываются с контурами, хранящими старые воспоминания, они могут повредить более старые энграммы, или усложнить изоляцию старых воспоминаний от новых. Он привёл аналогию с ремонтом электроники: “Если вы начинаете менять монтаж проводов, – сказал Фрэнкланд, – то любая хранящаяся в этом контуре информация может повредиться”.

Одно свидетельство в поддержку его теории появилось в дополнительной работе, опубликованной в этом году, в которой было показано, что пагубное влияние нейрогенеза в гиппокампе сильнее вредит относительно недавним воспоминаниям. Более старые воспоминания, судя по всему, от него не страдают. Фрэнкланд объясняет это тем, что старые воспоминания менее чувствительны к этому, поскольку мозг постепенно перемещает важные воспоминания из гиппокампа в кору для долговременного хранения. Следовательно, сегодняшний нейрогенез в гиппокампе больше вредит воспоминаниям недельной давности, чем воспоминаниям прошлого месяца или года.

И в самом деле, отметил Фрэнкланд, забывание, вызванное перемоделированием контуров гиппокампа в результате нейрогенезиса, происходит медленнее, чем встроенное забывание на основе дофамина и Rac1, изученное Дэйвисом и Чжуном. На построение связей, поддерживающих процесс забывания, у новых нейронов уходит несколько недель.

Что происходит с забытыми воспоминаниями?

Когда воспоминания забываются при помощи какого-то механизма, что происходит с ними? Уничтожаются ли их следы полностью, или же они остаются в некоем виде, недостижимые для нас?

Несколько ответов, судя по всему, применимых к некоторым типам воспоминаний, можно найти в работе, опубликованной в прошлом году Робертом Калин-Ягеманом и Ириной Калин-Ягеман, супружеской парой исследователей, управляющих лабораторией нейробиологии поведения в Доминиканском университете в Ривер-Форест, шт. Иллинойс. Эта пара, десять лет изучавшая формирование памяти у голожаберных моллюсков, недавно переключила внимание на нейробиологию того, как у животных происходит забывание.

Роберт Калин-Ягеман

На первой стадии эксперимента Калин-Ягеманы повышали чувствительность одной части тела к ударам током. Они, по сути, учили моллюсков демонстрировать увеличенную рефлексивную реакцию на натренированной стороне тела. Затем они позволили моллюскам забыть приобретённый отклик в течение недели отдыха, чтобы их реакция на удары снова выровнялась.

Затем исследователи подстегнули память моллюсков новой серией умеренных ударов током. На следующий день они заметили, что та сторона тела, которая раньше была обучена особой реакции, снова реагирует сильнее нетренированной. Эти различия показали, что некая часть воспоминания сохранилась в мозге животного. “Животное поменяло поведение из-за нервной системы, закодировавшей болезненное ощущение”, – сказал Роберт Калин-Ягеман.

“Это говорит о том, что на тренированной стороне всё ещё присутствует некий фрагмент предыдущего воспоминания”, – сказал он, что говорит “о какой-то латентной части мозга”, сохранившей эту ассоциацию. Даже через неделю – значительный промежуток жизни моллюска, длящейся всего год – мозг всё ещё не вернулся к состоянию, предшествующему получению этой памяти. “Наши результаты поддерживают идею о том, что в мозге происходит не просто пассивный распад воспоминаний”, – говорит Ирина Калин-Ягеман. “Представление о том, что всё просто постепенно и полностью исчезает, неверно”.

Чтобы получше узнать, что именно сохранилось в процессе забывания, Калин-Ягеманы и их коллеги изучили экспрессию генов с обеих сторон мозга животного, уделяя особенное внимание 1200 генов, связанных в предыдущих исследованиях с хранением памяти у моллюсков. Они обнаружили, что уже после того, как животные, вроде бы, забыли о полученных ударах током, одиннадцать из этих генов продолжали оставаться активными с одной стороны их мозга – но не с другой.

Почему именно эти 11 генов были активными и какую функцию они выполняли – неизвестно до сих пор. Учёные даже не уверены, что их активность напрямую связана с забытым воспоминанием; исследователям нужно будет поиграть с этими генами, чтобы выяснить это. Но Калин-Ягеманов очень интересует возможность того, что эти гены могут быть связаны с памятью – и либо поддерживать остатки энграммы, либо удалять её.

Изучение голожаберных моллюсков в лаборатории Калин-Ягеманов связано с поиском генов, помогающих поддерживать фрагменты стёртых из нервной системы воспоминаний.

Калин-Ягеманы также сообщили об ещё одном связанном с этой темой наблюдении – повышении экспрессии нейрохимического вещества FMRFamide (феметаргфамид), работающего у моллюсков сходным образом с тем, как дофамин работает у млекопитающих. Если всё так и есть, то возможно, что FMRFamide может вырабатываться для разрушения воспоминаний в процессе, похожем на тот, что описывал Дэйвис в связи с дофамином и встроенным забыванием у плодовых мушек.

Манипулируя воспоминаниями

Роберт Калин-Ягеман считает очень интересным тот факт, что забывание является биологическим процессом, сходным с пищеварением или выделением, поскольку, хотя бы в теории, это означает, что его можно ускорить или замедлить. Он осторожно предполагает, что если эти открытия окажутся применимы к людям, будущие исследователи смогут помочь людям забывать плохие воспоминания и дольше помнить хорошие.

Управление процессом забывания может в итоге пригодиться в лечении нейродегенеративных заболеваний типа болезни Альцгеймера, и других типов когнитивных ухудшений, из-за которых у пожилых людей наблюдается чрезмерно сильный процесс забывания. Оно также может пригодиться для смягчения посттравматических синдромов, в результате которых пациенты концентрируются на определённых мыслях. “Можно представить себе, что если мы сумеем подключиться к процессу забывания мозга, то мы сможем ослабить эти неадаптирующиеся воспоминания”, – сказал Фрэнкланд. Он отметил, что контролируемое забывание также может пригодиться в избавлении от пагубных зависимостей.

Дэйвис сказал, что потенциал будущего применения этих знаний может зависеть от понимания всех механизмов активного забывания. Он предсказал, что, вероятно, существует несколько процессов, пока неизвестных науке.

Но перед тем, как контролируемое забывание начнут применять в клинических условиях, эту процедуру обязательно будут тщательно изучать специалисты по этике. “Вероятно, есть некоторые опасности, связанные с возможностью выборочного забывания, – добавил Фрэнкланд. – Но если вы будете принимать лекарство, обеспечивающее забывание общего характера, то в этом мне видится уже меньше этических проблем”.

Если вы нашли ошибку, пожалуйста, выделите фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter.

Искусство забывать: куда уходит важная информация

Теории и практики

Мы никогда не можем полностью доверять нашей памяти, а значит, в степени не можем доверять и сами себе. Наш мозг додумывает воспоминания, добавляет в них кусочки от совсем других пазлов и надеется, что мы не заметим. И мы, действительно, замечаем это только тогда, когда наши воспоминания о событиях начинают расходиться в деталях с воспоминаниями других людей. Публикуем отрывок из книги «Это мой конек. Наука запоминания и забывания», посвященный механизмам стирания воспоминаний.

Это мой конек. Наука запоминания и забывания

Хильде Эстбю, Ильва Эстбю

Альпина Паблишер, 2020

Важная информация пропадает из нашей головы из-за нехватки сна и общего переутомления. Но даже без естественных причин подобного рода большинство из нас замечают, что забывают намного больше, чем хотелось бы. Мы забываем имена, потому что они никак логически не связаны с их носителем. В прежние времена имена зачастую описывали характерные внешние черты человека. Например, имя Шальг значило «косоглазый», а фамилии говорили о роли человека в обществе: Смит — это кузнец. Но сегодня имена — ничего не значащие ярлыки, которые нам приходится связывать с внешностью, характером и ролью человека посредством ассоциаций и повторения.

Мы забываем лица: они имеют много деталей, и их непросто описать. В коре головного мозга есть даже крохотный участок, отвечающий за восприятие и запоминание лиц , — благодаря ему мы с легкостью помещаем лицо в важный для нас социальный контекст. Как и все выполняемые мозгом функции, эта тоже далеко не идеальна. Вот мы впервые увидели лицо — нет никаких гарантий, что мы запомним, кому оно принадлежит. Мы забываем, в какой обстановке произошло знакомство просто потому, что у нас не было нейросети воспоминаний для размещения этой информации.

Лица и имена, встречи и номера телефонов, день рождения сестры или счет с истекающим сроком оплаты — откуда берется наша повседневная забывчивость? Дело не только в том, что в мозге слабеет и исчезает след памяти. Этот процесс идет на всех этапах — во время кодирования, сохранения и повторного обращения к воспоминанию. Чаще всего воспоминания до памяти вообще не добираются. Перед стадией, на которой они сохраняются и вызревают, им необходимо пройти процедуру отсеивания.

Первое препятствие — внимание. Внимание — лучший друг фокусников и карманников, поскольку оно не способно уследить за всем сразу. Пока вы смотрите на карту, которой машет перед вами вор — якобы для того, чтобы спросить дорогу, — не замечаете, что одновременно он лезет в вашу сумку.

В 1970 г. репортеры NRK задавали людям на улицах абсолютно бессмысленные вопросы. Посреди интервью между прохожим и журналистом проносили щит — за это время интервьюера меняли на комика Тронна Кирквога — с искусственными клыками или короной на голове. Никто из опрашиваемых не обращал особого внимания на подмену, а один из них очень старался указать на ошибку в вопросе и поправлял в итоге совсем не того, кто задал ему вопрос. Разумеется, это всего лишь телерозыгрыш, но в шутке всегда есть доля правды. Если вы даете интервью на телевидении, все ваше внимание сосредоточивается на микрофоне. Кровь насыщается адреналином, и вы не сразу заметите, что задававшего вам вопросы ведущего вдруг подменили.

20 лет спустя профессор Дэниел Симонс провел очень похожий эксперимент — благодаря ему Дэниел приобрел известность в сообществе психологов и получил Шнобелевскую премию. Он снял фильм — вероятно, с точки зрения Голливуда, наискучнейший: шесть человек перебрасывают друг другу баскетбольный мяч. Зрителей просили подсчитать количество пасов. Половина посмотревших фильм испытуемых отвечала, что 15 ❓ Пасов действительно было 15. , а когда их спрашивали, видели ли они гориллу, они были твердо уверены, что ее не было. Однако в фильме четко видно, что между игроками медленно ходит человек в костюме гориллы, останавливается, бьет себя в грудь, демонстративно отворачивается и исчезает за левой границей экрана. ❓ От внимания способна ускользнуть даже горилла — и не превратиться тем самым в длительное воспоминание: Simons, D.J. & Chabris, C.F. (1999). Gorillas in our midst: sustained inattentional blindness for dynamic events. Perception, 28(9), 1059–1074. Внимание напоминает фокус объектива: за его пределами все становится нечетким фоном. Этот процесс и не назовешь забыванием: в данном случае мозга коснулся лишь проблеск сенсорной стимуляции, на который большая его часть даже не обратила внимания.

Следующее после внимания препятствие на пути к долговременной памяти — рабочая память , которую еще называют кратковременной. Вероятно, это самый слабый и наиболее важный участок. Ее объем сильно ограничен. Воспоминания хранятся в ней очень недолго, всего около 20 секунд. У Генри Молейсона рабочая память была: он поддерживал ход беседы, пока информация подавалась в виде осмысленного ряда фактов, связанных с тем, что хранилось в его рабочей памяти. Но, как только мысли переключались на другую тему, разговор, в котором он участвовал, исчезал из его головы. Так работала здоровая часть памяти Генри. Однако из кратковременной памяти в долговременную ничего не перемещалось. Гораздо больше воспоминаний, чем мы надеемся, разделяют судьбу оказавшихся в кратковременной памяти Генри и не отправляются на длительное хранение.

Когда психолог, профессор Алан Бэддели проводил ныне известный эксперимент с водолазами на побережье Шотландии, он уже обдумывал новый научный проект. На самом деле именно благодаря ему Алан станет светилом психологии — и именно эта работа оказывает влияние на науку до сих пор. Ее темой были недолговечные воспоминания о том, что происходит здесь и сейчас. Алан и его коллега Грэм Хитч получили грант на исследование кратковременной памяти. Ранее Алан Бэддели участвовал в разработке новой системы индексов для британской почтовой службы, чтобы их было проще запоминать.

К сожалению, систему так не внедрили на практике, но информация о том, как память выхватывает случайные числа, которые нужно помнить недолгий период времени, до нанесения на конверт, вызвала у Алана Бэддели массу вопросов.

На первый взгляд кажется, что кратковременная память устроена просто. Мы помним либо совсем недолго, либо долго. В 1950- х гг. ученые выяснили, что кратковременная память одновременно вмещает семь единиц информации. Они придумали термин «магическое число семь» (позже он превратился в «магическое число семь плюс-минус два»: учли тот факт, что количество единиц, которые вмещает кратковременная память конкретного человека, непостоянно). Но Бэддели и его коллеги вскоре выяснили, что кратковременная память устроена сложнее. Важнейший факт: кратковременная память — это активный процесс, это рабочая память, а не волшебное хранилище. Затем оказалось, что кратковременная память состоит из нескольких отделов, каждый из которых имеет собственную специализацию. Языковая информация, изображения, эпизоды из жизни и, вероятно, еще немало отделов, каждый из которых связан с определенной сенсорной системой: обонянием, вкусом, осязанием.

«Я хорошо помню один из наших первых экспериментов — он указал нам на модель рабочей памяти, над которой я проработал последние 40 лет, — рассказывает Алан Бэддели. — Мы попросили добровольцев запоминать цепочки очень похожих по звучанию слов — man, mad, mat, map, can, cat, cap, cad, и сравнили результат с тем, насколько успешно испытуемые запоминали очень непохожие на слух слова, такие как pen, day, few, cow, pit, bar, hot, sup. Разница была колоссальной. Испытуемые запомнили лишь 10% похожих слов, а среди непохожих результат достигал 90%!»

Они обнаружили, что в рабочей памяти есть специальный отдел для звуковой информации — он называется фонологическая петля (постарайтесь не забыть этот термин до конца главы!), — чья единственная задача — хранить единицы языка. «Именно им мы пользуемся, когда учим иностранный язык», — рассказывает Бэддели.

Наши уши улавливают новые непонятные звуки, затем интерпретирует их как языковые звуки и направляют в фонологическую петлю. Там они повторяются непрерывно, образуя петлю — отсюда и название. Если долго повторять звуки, возможно, у них появится опора в памяти, а мы выучим что- то новое. Информация от учителей, супругов, звонящих по телефону клиентов, телереклама — все это попадает в фонологическую петлю и сражается за место в ней. Хорошо известно, что слова влетают нам в одно ухо, а вылетают из другого — это очень точное описание рабочей памяти. Рабочая память — место, где мы ловим поток нашего сознания и на краткий миг удерживаем перед внутренним глазом и ухом.

Еще одна подсистема кратковременной памяти работает с визуальной информацией, и обе функционируют вполне независимо друг от друга. «Визуальную подсистему рабочей памяти мы рассматривали наименее подробно, — признается Бэддели, — но внимания ученых дождалась и эта область».

Многие эксперименты показали, что одновременная подача визуальной информации и слов не влияет на зарезервированный для слов объем в той же степени, в какой влияет одновременная подача сразу нескольких слов. Другими словами, мы способны жонглировать данными сразу нескольких типов — жертвовать каким-то из них не придется. Всей системой руководит центральный управляющий элемент (термин Бэддели — central executive) — он направляет внимание в нужное русло, мешает сознанию переключаться на другую тему и удерживает ненужную информацию за пределами рабочей памяти. ❓ Модель рабочей памяти Алана Бэддели, разработанная совместно с Грэмом Хитчем, представлена здесь: Baddeley, A.D. & Hitch, G. (1974). Working memory. Psychology of Learning and Motivation, 8, 47–89. Правки указаны здесь: Baddeley, A. (2012). Working memory: theories, models, and controversies. Annual Review of Psychology, 63, 1–29.

Алан Бэддели изучал рабочую память 40 лет — совершенные за это время открытия позволили отредактировать модель работы воспоминаний о том, что происходит здесь и сейчас. Один из последних добавленных к ней элементов — эпизодический буфер. Свое название он получил потому, что обрабатывает наши воспоминания и мысли, вызывает их из долговременной памяти и помещает в сознание.

«Представьте себе телеэкран, на котором мелькают мысли, воспоминания, изображения, — говорит Алан Бэддели. — Это пассивный монитор, демонстрирующий многомерную картину, созданную другими отделами мозга».

За кулисами кипит работа мозга по обработке содержания того, что показывает монитор. Именно в рабочей памяти мы думаем, решаем задачи, вычисляем — и там же перед нашим внутренним взором проигрываются воспоминания о нашей жизни.

Модель рабочей памяти помогает понять, как и почему некоторые вещи вообще никогда не попадают в память. Забывание в рабочей памяти — это не то же самое, что забывание в памяти долговременной. Рабочая память предназначена для того, чтобы хранить информацию в течение очень короткого промежутка времени, — это склад временного хранения. Она напоминает офисные ячейки для почты — сотрудники компании каждый день забирают из них письма, освобождая место для новых. Только из этих ячеек почта очень быстро отправится в мусорное ведро, если ее вовремя не забрать. Забывание — нормальный процесс, естественный для человеческого мозга.

«Забывание — один из центральных инструментов памяти, и оно помогает нам выделять главное», — напоминает Бэддели.

Забывание играет столь важную роль, что мы воспринимаем его как должное. Тем не менее многие люди жалуются на плохую память, хотя их способности, касающиеся восприятия и хранения информации, абсолютно нормальны. Они жертвы отбора, проводимого рабочей памятью. Из-за проблем с вниманием и памятью людям с синдромом дефицита внимания и гиперактивности кажется, что у них плохая память.

Весьма распространенная форма забывания: мысли занимают место в рабочей памяти и устраивают в ней беспорядок. Классический пример — переживания. Эти мысли имеют огромнейшее значение, ведь они являются причиной нашего беспокойства. Переживания буквально напичканы мыслями, требующими к себе внимания. А потому они направляются прямиком в рабочую память.

Банальный пример: вы готовитесь к экзамену и боитесь получить плохую оценку. Причем очень сильно боитесь — с легким переживанием рабочая память отлично справится. Вы стараетесь внимательно читать про морские экосистемы, но вам очень трудно. Жизненный цикл планктона сражается с мыслями о том, что «если я завалю экзамен, мне придется еще раз брать курс по предмету, я пропущу полгода учебы, не поеду в Грецию летом, потому что мне придется учиться, придется найти работу на лето, я останусь на мели. Я никогда не найду работу, родители начнут нервничать и пилить меня, а друзья сочтут неудачником и поедут в Грецию без меня!» Сколько планктона уступит место этим переживаниям? Планктон проиграет. Вначале вы горели желанием узнать о значении планктона для экосистем и разрешения климатических проблем — и вот особи, абсолютно безжизненные, плещутся в океане, а вас рядом нет.

Именно рабочая память во многом виновата в том, что вы не усваиваете информацию о том, как зовут человека, когда он представляется в первый (а возможно, во второй и третий) раз. Когда вы протягиваете руку во время приветствия, имя, которое вам нужно запомнить, сражается с огромным потоком мыслей в вашей голове (как вы выглядите, о чем стоит поговорить после знакомства), волнением — а вдруг вы пожали руку слишком сильно или слишком слабо — и так далее. Многие боятся показаться невежливыми, потому что не запомнили имя с первого раза. Но ведь это, скорее, признак интереса к человеку. В первые минуты после рукопожатия рабочую память заполняет именно сам собеседник, а не его имя.

Перечисленные недостатки доставляют проблемы и людям с очень хорошей памятью. Чемпион Норвегии по памяти Оддбьерн Бю совсем по-другому относится к забыванию, не как большинство людей. Что произойдет, если он забудет хоть одно число из последовательности, которую ему нужно запомнить? Катастрофа! Во время чемпионата мира 2009 г. он был в прекрасной форме. Но рядом с ним сидел участник из Китая — у того сильно болело горло. Китаец громко кашлял. Когда Оддбьерн Бю готовится к чемпионату мира, он специально ходит тренироваться в шумные кафе. А может, он просто перенервничал, а потому сбился уже на 38-м числе. Оддбьерн набрал 37 очков из 100 возможных, и итоговое место в турнирной таблице принесло ему огромнейшее разочарование.

Еще одну форму забывания мы наблюдаем в тот момент, когда пытаемся достать хранящуюся в памяти информацию. Обращаясь к воспоминанию, мы пользуемся ведущими к нему ниточками. Благодаря им мы держимся за нейросеть воспоминаний — рыболовную сеть — и вытягиваем добычу. Иногда путеводные нити перепутываются. Новая информация цепляется за нейросеть с похожими сведениями и крадет себе статус путеводной нити. Сравним это с поиском информации в Google: чтобы получить релевантные результаты, нужны правильные ключевые слова. А среди множества результатов выбрать придется только один.

Мнемонист Соломон Шерешевский запоминал бессмысленные — фактически бесконечные — ряды чисел и слов. Но даже у него была одна связанная с памятью проблема: он боялся, что то, что он не забудет, помешает ему во время выступления на сцене. То есть он просто-напросто боялся вспомнить не тот список слов! Доску для записи слов от зрителей каждый раз после выступления начисто вытирали, но в доску находящуюся в голове у Соломона слова въедались намертво. Чтобы забыть их, он испробовал множество способов, но чем сильнее он старался их забыть, тем крепче они держались за его память. В итоге он нашел решение — представлял себе, как сворачивает листок бумаги с выученными словами и бросает в мусорное ведро. Точно неизвестно, вело ли это действие к забыванию, но у списка во всяком случае появлялась особая черта, помогавшая отличить его от нового, когда Соломон стоял на сцене и на него смотрел весь зрительный зал. По иронии судьбы ему удалось создать путеводную нить для забывания!

В рубрике «Открытое чтение» мы публикуем отрывки из книг в том виде, в котором их предоставляют издатели. Незначительные сокращения обозначены многоточием в квадратных скобках.
Мнение автора может не совпадать с мнением редакции.

Мы распрощаемся со смартфонами уже через 10 лет

Смартфоны полностью изменили то, как мы делаем простейшие вещи каждый день. И тем не менее, это – не венец творения прикладной науки. Смартфоны, в том виде, в котором они существуют сейчас, могут исчезнуть из нашей жизни уже к концу двадцатых.

Путь пейджера

Однажды, не завтра, но все же раньше, чем кажется, смартфон канет в лету вместе с пейджерами и факсами. Конечно, до этого дня еще пройдет лет десять, но он неизбежен – понемногу, шаги в эту сторону уже делают Илон Маск, Microsoft, Facebook, Amazon и бесчисленные стартапы.

И если, точнее, когда, смартфоны исчезнут, тут-то и наступят по-настоящему странные времена. Не только в мире персональных гаджетов, но и в самой нашей рутине, а возможно, и в нас самих, произойдут существенные изменения.

И вот краткий обзор нашего неумолимого пути к смерти смартфона и того, каким будет пост-смартфонный мир.

Ближайший прогноз

Люди думают об iPhone и миллиардах девайсов, вылившихся с ним на рынок, как о чем-то революционном – это же и телефон, и навигатор, и плеер, и мини-компьютер прямо в кармане. Сегодня это даже персональный консьерж, который закажет вам такси или ответит на любые вопросы через Siri и другие аналогичные интерфейсы.

Но взгляните на него с другой стороны. ПК, на котором вы работаете – это собственно системный блок + монитор + мышь + клавиатура, в том или ином виде. Смартфон просто взял эту модель и уменьшил, отказавшись от кнопок в пользу сенсорного дисплея.

Возьмите, к примеру, только что выпущенный Samsung Galaxy S8. Это красавец с безободочным экраном и реальной мощью «под капотом». Он впечатляет, но в нем больше рафинада, чем революции. Однако, в новый Galaxy встроен виртуальный помощник Bixby, который, как утверждает Samsung, позволит вам в один прекрасный день полноценно управлять телефоном и всеми приложениями только своим голосом. Так же, к нему будет предлагаться хэдсет ВР, разработанный вместе с Facebook Oculus. Следующий iPhone не отстает – Apple обещает апгрейды к Siri и свои примочки для того, чтобы отправить виртуальную реальность прямиком в вашу ладонь.

Пока такие девайсы, как Amazon Echo, Sony PlayStation VR и Apple Watch продолжают пользоваться ограниченным, но ощутимым успехом, ожидайте от различных компаний больше экспериментальных продуктов в сфере компьютерных интерфейсов.

Долгосрочный прогноз

В среднесрочной перспективе все эти разнообразные эксперименты и бета-технологии начнут собираться во что-то узнаваемое, но совершенно дикое. Microsoft, Facebook, Google и Magic Leap, за которым стоит тот же Google, все работают над ВР-гарнитурами, которые будут проектировать детальные 3D картинки прямо вам в глаза. Ходят слухи, что над чем-то подобным работает даже Apple.

Алекс Кипман из Microsoft недавно рассказал Business Insider, что аугментированная реальность может вытеснить смартфоны, а заодно ТВ, и вообще все гаджеты с экраном. Какой смысл в отдельных девайсах для звонков, чатов, кино и игр, если все это можно буквально увидеть своими глазами, оставив окружающий мир в периферическом зрении.

В то же время, такие гаджеты, как Amazon Echo или AirPods становятся все более значительными. Пока системы искусственного интеллекта от Siri до Alexa умнеют, спрос на компьютеры, которые действительно могут поддержать разговор, растет.

Однако, подобные перемены обещают более бесшовное совмещение технологий и реальной жизни. Крупные компании говорят о будущем, в котором гаджеты нас не так сильно отвлекают и у нас остается больше времени для реальности.

Безумное будущее

Все же, все эти инвестиции на десять лет вперед сильно опираются на гаджеты, которые нужно носить, пусть это уже будут просто очки, а не плоская коробочка в кармане. Более безумные новшества пойдут еще дальше, если, конечно, вы потерпите еще декаду-другую.

К примеру, Neurolink Илона Маска. Эта компания работает над тем, чтобы «вплести» технологии в мозг, используя «нейронное кружево», и создавая прямую связь между устройством и нашим биологическим компьютером. Речь идет уже не о гармоничном сосуществовании человека и технологий, а об их слиянии.

Если это сработает – а многие склонны верить в это – это и станет логическим завершением того пути, на который мы ступили со смартфонами. Если они дают нам информацию, а VR ускоряет и упрощает доступ к этой информации, то нейронное кружево устраняет зазор полностью.

Согласно Маску, потребность в этом связана с развитием искусственного интеллекта. Человеку придется усовершенствовать уже самого себя, а не технику, просто чтобы от нее не отставать.

Идея того, что человек и машина сольются воедино, может пугать. Фантасты, футуристы и философы задают правильные вопросы – что вообще делает человека человеком? В то же время, такие идеи настолько новые, что мы никак не можем пока представить, как такой мир будет выглядеть на самом деле.

И когда смартфоны уйдут из нашей жизни, это действительно будет конец эпохи. Технологии перестанут быть пассивными спутниками жизни и начнут становиться неотъемлемой частью каждого из нас.

Конец прекрасной эпохи: смартфоны скоро уйдут в прошлое

Технологии не стоят на месте: когда-то стационарные телефоны сменили мобильники, затем от кнопочных «звонилок» избавились в пользу «умных» телефонов с тач-скрином. Похоже, в ближайшее время настанет черед смартфонов отправляться на замшелую антресоль на даче. Во всяком случае, так считают эксперты из Facebook, передает Express.co.uk.

Разбирающиеся в технологиях работники компании уверяют: жить «айфонам» и «гэлекси» осталось всего 20-30 лет. Заменят их «умные» очки – фактически тот же смартфон, только все функции, что называется, hands-free – управлять гаджетом можно просто взглядом. Прототипы таких смарт-очков есть у большинства крупных компаний, некоторые из них даже выпустили свои новинки. Впрочем, из-за определенных технических несовершенств их вряд ли можно увидеть на каждом прохожем.

Сенсационное заявление по этому поводу сделали ученые из Дэлаверского университета. Они не дают современным гаджетам и десятка лет. Мол, скоро производить смартфоны станет просто не выгодно из-за нехватки компонентов. На альтернативные гаджеты перейти придется уже к 2025 году.

«Существуют договоры относительно изменения климата, биоразнообразия, мигрирующих видов и даже обращения с отходами органических химикатов, но нет никакого международного механизма для регулирования координации поставок минеральных веществ», – отметил ведущий исследователь университета Салем Али.

Именно те самые нерегулируемые минеральные вещества и станут дефицитными в ближайшее время. Раньше об их количестве практически не задумывались: минералы не имели практического применения. Теперь без них не собрать ни смартфон, ни ноутбук, ни даже электромобиль.

Кроме того, население планеты постоянно растет. Уже к 2030 году количество людей на Земле достигнет числа 8,5 млрд. С ростом популяции вырастет и количество людей, готовых и способных купить себе гаджет. Сможет ли предложение удовлетворить спрос – пока загадка, однако ученые из Делавэра утверждают, что 2030-й станет переломной точкой «невозврата» привычного нам рынка электроники.

Самое печальное, по словам исследователей, что в индустрии никак не используется золото. Его в мире много, да и добывать его сравнительно легко, однако люди используют такой ценный ресурс в основном лишь для создания украшений. Если бы стало возможным заменить некоторые дефицитные минералы золотом – проблема во многом была бы решена.

Однако на деле картина куда более печальная. В мире стремительно заканчивается медь. Последнее крупное месторождение было найдено на юге пустыни Гоби в Монголии еще 16 лет назад. «Ою Толгой» еще несколько лет сможет стабильно обеспечивать мир ископаемыми, однако однажды и эти запасы будут исчерпаны.

Ежегодно правительства различных стран и крупнейшие компании совместно тратят миллионы долларов на поиск месторождений меди, однако 9 из 10 попыток разработки заканчиваются неудачей, деньги идут на ветер, однако этот ресурс настолько жизненно важен, особенно для индустрии электроники, что компании готовы идти на такие риски. Ученые же воспринимают все более прагматично, а от того спокойно: альтернатив меди нет, истощение ресурсов Земли не за горами. Выхода из нарастающей проблемы пока не видно.

Похоже, что вопрос стоит лишь в одном: чем люди заменят те гаджеты, к которым они так привыкли? Исходя из последних исследований российского рынка смартфонов, тремя «слонами», которые поддерживают индустрию, в ближайшие годы будут Apple, Samsung и Xiaomi. Большая прибыль налагает на них и большую ответственность: компаниям придется не только соревноваться друг с другом в создании нового типа гаджетов, но и постараться не выжимать все соки из Земли, пока альтернатива минеральным веществам не будет придумана.

Впрочем, прорыв вполне может совершить и «темная лошадка». Apple до выхода iPhone вообще не была игроком на рынке смартфонов, но сумела забрать себе покупателей Nokia, Motorola, Siemens и других популярных брендов. Скромный Google, чьи телефоны не пользуются коммерческим успехом и зачастую не выбираются за пределы США, уже несколько лет на «ты» общается с технологией смарт-очков. И пусть первые Google Glass оказались не самым удачным экспериментом, в будущем именно эта корпорация может стать лидером, и именно Сергей Брин будет собирать ночные очереди за новенькой моделью AR-очков.

Когда исчезнут смартфоны и почему не нужны чипы: Интернет-омбудсмен Мариничев о будущем цифровизации

16 апреля 2021, 15:39 — Общественная служба новостей — ОСН Цифровизация приведет к полному изменению общества. Уже в ближайшие годы техника научится «предсказывать» будущее. А дальше для взаимодействия людям окажутся не нужны смартфоны и даже …

Цифровизация приведет к полному изменению общества. Уже в ближайшие годы техника научится «предсказывать» будущее. А дальше для взаимодействия людям окажутся не нужны смартфоны и даже чипы. О том, как будут развиваться технологии и человек рассказал представитель уполномоченного при президенте РФ по защите прав предпринимателей в сфере интернета Дмитрий Мариничев.

В рамках пресс-конференции «Человек в цифровом мире: как найти выход?», организованной ИА Общественная служба новостей, эксперт объяснил, чем заменят смартфоны.

Техника учится предвидеть будущее

Когда-то у людей не было минутной стрелки на часах, она им была не нужна. Люди оперировали часами. Приход электронных часов с различными функциями был связан с динамикой жизни, люди стали быстрее двигаться в минутном интервале и прогнозировать свое время. Затем пришла эра компьютеров, а затем уже смартфонов. Причем резкий рост цифровизации начался как раз с появлением айфонов и технологий Apl. И это случилось всего 11 лет назад, напомнил специалист.

Если учитывать, что общество обновляется и готово принять новое каждые 30-40 лет (не даром Моисей, который водил народ по пустыне именно этот срок), то ждать перемен осталось не долго. Если брать точкой отсчета новой эры появление айфона, то следующий скачок нас ожидает через 20-30 лет.

Как изменится мир?

Следующий шаг – смартфоны и прочая техника начнут «предсказывать» будущее, хотя бы на несколько секунд или минут. Но и этого достаточно, чтобы уберечь человека, например, от аварии. Уже сейчас смартфоны строят за нас маршруты, учитывая пробки и время прибытия транспорта.

Но в дальнейшем человечество не будет привязано к предметам, чтобы коммуницировать и получать информацию.

Смартфоны и чипы устаревают

«Айфон – это не телефон, а окно возможностей для сервисов. Но и он скоро не понадобится. Забудьте о всех носимых устройствах. Мир будет отказываться от любой вещи, необходимой для связи с информационной средой. Вы не будете никуда звонить, нейроинтерфейсы позволят вам постоянно находиться в дополненной реальности. Чем дальше будет идти наука, тем быстрее люди поймут, как генномодицифировать тело», – пояснил Дмитрий Мариничев.

Но даже сегодня это возможно с помощью чипов, как делает Илон Маск. Животные с помощью вживленных технологий могут без джойстика управлять игрой силой мысли.

«Но и чипы, к тому времени, когда они станут доступны, уже устареют. Следующий шаг – коммуникация на основе эмоций и впечатлений. Люди смогут расширять сознание на сознание людей. Чем-то похоже на то, как мы водим машину: мы понимаем ее габариты и едем, никуда не врезаясь. Потому что мозг устроен так, что расширяет ваше тело на автомобиль. Мы этого не замечаем, но мозг работает так. И чем дальше в интернет, тем быстрее мы будем отказываться от устройств в пользу нейроинтерфейса. Но это не значит, что уже завтра ноутбук будет не нужен», – добавил специалист.

Нейроинтерфейс, позволяющий коммуницировать без приспособлений, будет внедряться в нашу жизнь быстрее, чем смартфоны. Тут главное, чтобы само человечество было готово к такому переходу и для этого нужно время.

Ранее специалист предупредил о том, что роботы существуют и уже управляют детьми. А специалист по кибербезопасности рассказал, для чего утюги снабжают прослушкой.